ДОКУМЕНТЫ

генерального совета

Салезианского Общества Святого Иоанна Боско

№№ 374

год LXXXII
январь - март 2001

1. Письмо генерального настоятеля

Дон Хуан Векки

«МОЛИТЕСЬ ЖЕ ТАК: ОТЧЕ НАШ…» (Мф 6, 9)

1.Ты есть мой свет

2. САЛЕЗИАНСКАЯ МОЛИТВА

Заключение

2. НАПРАВЛЕНИЯ И ДИРЕКТИВЫ

2.1 Дон Джузеппе Николусси

СТАРАТЬСЯ ОБНОВЛЯТЬ ФОРМИРОВАНИЕ:
ПЕРЕСМОТР RATIO, КОТОРОГО ПОТРЕБОВАЛ ГК24

“МОЛИТЕСЬ ЖЕ ТАК: ОТЧЕ НАШ…” (Мф 6, 9)

Салезианец, как человек молитвы и наставник в молитве молодежи

1. Ты есть мой свет… – Пересмотреть свое сердце. – Искренность по отношению к Богу и по отношению к себе. – Способность слушать. – Наслаждаться молчанием. – Обнаружить свое сопротивление. – Доверчиво подходить к Отцу. – Совершить путь молитвы. – Дать слово Богу. – Заметить взгляд Божий в своем сердце. – Опыт некоторых друзей Божьих.

2. МОЛИТВА САЛЕЗИАНЦА. – Семена: Матушка Маргерита. – Дон Боско, как человек молитвы. – По следам св. Франциска Сальского. Ораторианская марка. – Созерцатель в действии. – Некоторые условия: внутренняя ориентация. – Намерение. – Чувствовать себя орудиями Божьими на пользу молодежи. – Обнаружить присутствие Духа в жизни молодежи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Молитва наших святых. – Литургия жизни. – Приобщение молодежи к молитве. – Дева Мария, икона нашей молитвы.

Рим, 1 января 2001 г.

Торжество Пресвятой Девы Марии, Матери Божьей.

На Пасху 1999 г. группа епархий в Испании послала верным письмо о христианской молитве сегодня под названием: “Твои лик я ищу, Господи”¹. В подобном смысле высказались также и другие пастыри.²

Епископы заметили, что христиане дезориентированы относительно смысла молитвы (зачем молиться? Есть ли еще смысл молиться регулярно?) и относительно первоначальных источников и форм христианской молитвы. Дело заключается также в постепенной утрате привычки молиться, из-за изменений, происходящих в жизни семьи, когда может пройти несколько дней без того, чтобы члены семьи не собирались на общую молитву. Кроме того, в христианской общине, за исключением воскресной мессы, другие виды совместной молитвы, через которые христианская община некогда выражала свою глубокую связь с Господом выходят из употребления.

В то же время подчеркивалось, что умножается число мест и возможностей молитвы “самообслуживания”, которую предлагают различные религиозные группы для тех, кто хочет ею воспользоваться, и растущий поиск таких мест.

Мы также пережили этот опыт с нашего наблюдательного пункта: в церквах организуются вечера молитвы; устраиваются продуманные бдения; умножается число домов молитвы. Мало того. Не далее, как недели две тому назад я слушал передачу евангельского радио, где перечислялись два десятка культовых мест в городе Риме, и соответствующее расписание их работы, для желающих воспользоваться их услугами. Все это проходило на фоне чтения псалмов в сопровождении электронной музыки, в котором участвовали различные люди.

Юбилей со своими волнующими встречами молитвы на площади Св. Петра и своими многочисленными литургиями подчеркнул и этот аспект христианской религиозности.

Мы живем в глобализированном мире, необычном с религиозной точки зрения: это мир гуманистический и секуляризованный, накрененный в одну сторону утверждением права человека на некий личный выбор во всех областях, и, стало быть, отчасти аллергически настроенный к навязыванию посредничества; можно сказать, что это “мир дикой религиозности” в личной жизни. Есть люди, считающие себя “агностиками” (то-есть, неверующими). Есть и такие, кто считает, что религия – это род закусочной, или Мак-Дональдса, и можно пользоваться ею по своему выбору, в удобное время, в любом месте и посредством каких угодно формул. Некоторые выбирают эзотерические религии. Порой в поездах можно видеть только молящегося мусульманина. В аэропортах существуют помещения для выражений различных религий.

Очевидно одно: кто бы не получил какой угодно религиозный опыт или чувство, открывает, что одним из ее основных проявлений является молитва. Мольба Господу, Которого чувствуют рядом, выражение хвалы и благодарение, желание быть в Его обществе и под Его защитой возникают почти неизбежно.

Поэтому вовсе не странно, что молодые христиане, живущие в такой обстановке, и связанные с нами, почувствовали некое притяжение в Иисусу Христу и Евангелию, и уже выразили сознательный выбор в пользу живой веры, спрашивают о том, как молятся салезианцы. Они спрашивают себя, насколько салезианцы чувствуют молитву сердцем, и особенно, могут ли салезианцы приобщить их к путям молитвы так, чтобы молитва прошла по всей их жизни, способствуя возникновению убеждений и помогая получить определенный опыт, с тем, чтобы молитва стала привычной, желанной, стала опорой и светом.

1. ГОСПОДЬ – СВЕТ МОЙ…”³

С молодежью мы переживаем прекрасные моменты торжественных литургий, прекрасно подготовленных с точки зрения содержания, символики и даже хореографии. Однако в отношении нас в Уставе, предложив нам все общинные моменты, говорится: “Мы сможем образовать общины молящихся только в том случае, если сами станем молящимися. Каждый из нас испытывает необходимость выразить в сокровенной глубине своего существа личное понимание сыновства Божьего, потребность выразить Богу свою благодарность, доверить Ему свои желания и свои апостольские заботы”⁴.

Иначе говоря, одно дело – читать молитвы или участвовать в коллективной л литургии, что само по себе безусловно полезно и похвально, и совсем другое – стать молящимися людьми. Это мы услышали от самой молодежи и от комментаторов в связи с массовыми манифестациями Confronto и Юбилея: все ли то, что было нужным опытом, будет жить и пригодится в жизни? Упоминается религиозное воспитание, сопровождение, усвоение какого-либо чрезвычайного события, общение с сердцем Отчим, по-сыновнему.

Ведь совершенно ясно, что, если наша евангелизация ограничивается лишь объяснениями, но не в состоянии создать отношения близости с Отцом, то она пуста и почти что равнозначна идеологии. Великий труд Иисуса заключался в том, что Он познакомил людей с Отцом в библейском смысле, и научил учеников обращаться к Нему, вслушиваясь в голоса Духа, Его наставления и те слова, которые Он подсказывает сердцу⁵.

Поэтому в Евангелии так много наставлений по поводу молитвы. В 11 главе Евангелия от Луки собраны некоторые из них: объединяющее слово “Отец”, постоянство и эффективность молитвы. В этом Евангелии нам объясняется общение с Отцом, присутствие Духа, Который молится со Христом в нас и за нас.

Я не намерен сейчас говорить с вами о салезианской общинной молитве. По этому вопросу имеется обширная литература⁶ и усилия воодушевления; в общинах заметно желание улучшить существующее положение. Без сомнения, в ней прекрасно выражаются жизнь отдельного собрата и общин; кроме того, она является школой и средством, обеспечивающим богатство, непрерывность, постоянство и церковный опыт. Салезианец молится с общиной и в общине.

Сейчас я хотел бы особенно остановиться на том личном пути, который с помощью общин помогает каждому из нас стать человеком молитвы, таким, чтобы он желал и мог направлять к молитве молодежь и даже помочь тем из них, кто этого хочет, молиться регулярно и горячо.

Пересмотреть свое сердце.

Молитва салезианца, которую можно рассматривать, как общение и сыновний диалог с Господом, безусловно, логически соответствует его жизни и приспособлена к его конкретному существованию. Однако, в связи с ней, существуют непроверенные “общие места”; существуют также реальные условия, навязываемые нам жизнью, которые следует преодолеть, чтобы стать настоящими людьми молитвы в салезианском стиле.

Одно из таких общих мест – убеждение, что в центре жизни салезианца находится действие, причем оно не всегда понимается, как действие, сознательно направленное на спасение, а порою просто, как человеческая деятельность, со всем ей присущим: движением, компетентностью, множеством сфер, отношений и действий, и т.д.

В этом случае молитве “отводятся некоторые моменты дня”, она ограничивается общими моментами. Однако Иисус – Добрый Пастырь советует совсем иное: молиться “неустанно”. Иными словами, это общение с Отцом, Который приходит к нам в Духе и исходит от нас многими путями: через наши мысли, чувства, направление деятельности, отношения с ближним, участие в литургии и в жизни христианской общины. И все это совершает человек, обратив взгляд к Нему и желая поступить “так, как угодно Богу”⁷, по выражению св. Франциска Сальского.

Еще одно общее место – это интерпретация слов Дона Боско: “Активная жизнь, которой особенно занимается наше общество, не позволяет его членам осуществлять многие благочестивые действия вместе”⁸. Это верно. Однако следует вернуться к его времени, чтобы понять смысл этого утверждения, сравнить эти слова с тем, что предписывалось в других институтах: к ежедневному чтению утрени и вечери добавлялись трехдневные молитвы, новены, литургическое время, гораздо более строго расписанное относительно благочестивых дел. В этом контексте и следует читать и понимать слова Дона Боско. И потом, не нужно путать время общей молитвы и время личной молитвы, даже отнимая для этого время от не слишком хорошо спланированной деятельности.

Среди типичных для нас трудностей следует назвать врожденное стремление вести множество дел, так что некоторые люди, имеющие “открытое для непредвиденных случаев расписание”, могут придти к суетливости. Суетливость не только заставляет избегать участвовать в общинных моментах, но и приводит к устранению моментов занятий, чтения, сознательной подготовки к какому-то виду служения или воспитательной задаче, что становится все более сложным с точки зрения евангельского понимания, а также в отношении методологии направления молодежи.

Следует признать, что и пастырское понимание контекста, на что я указывал ранее, и наши личные размышления приводят нас сегодня к определенным выводам относительно того, какие условия следует создать для молитвы.

Можно говорить о молитве, лишь принимая опыт Иисуса, Сына Отчего, который вновь выражается в нашей жизни под руководством Духа. Говорить о молитве – значит, открыть самое святое и объединяющее в нашей жизни⁹.

“Молитва передает вкратце наши отношения с Богом. Можно сказать, что мы таковы, как мы молимся, и о чем молимся. Уровень нашей веры есть уровень нашей молитвы; сила нашей надежды такова же, как сила нашей молитвы; горение нашей любви равно горению нашей молитвы”¹⁰.

В сознании молящегося молитва и жизнь сливаются в единую тождественную реальность. Пока сама жизнь не превратится в молитву, и молитва также не станет живой и истинной.

С другой стороны, в Священном Писании и в церковной традиции много случаев молитв бедняков, по-детски обращающихся к Богу в духе Иисуса. Путь должен быть простым, а общение – сыновним, в Духе.

Можно указать некоторые позиции, способствующие личной молитве.

Искренность по отношению к Богу и по отношению к себе.

Порою, говоря о Боге друг другу и в особенности – нашим собеседникам, мы надеваем маску и костюм, как бы играя некую роль, и выбираем красивые, хорошо подобранные слова.

Эти маски не соответствуют тому, что мы собой представляем. Это препятствия глубокому участию в Боге и искреннему, неприкрытому диалогу с Ним.

Бог хочет общаться с нами на волне искренности. Этого невозможно достичь немедленно: здесь обычно нужны благодать и время. Именно поэтому Юбилей призывает нас покаяться, вновь начать все в Боге и пересмотреть наш путь. Это прежде всего, предложение обратить сердце, хотя благодаря показываемым по телевидению юбилейные торжествам у нас может создаться иное мнение.

Существует немало принципов и стилей молитвы, в зависимости от преобладания в ней чувства или размышления, формул или искренности. В конце концов, каждый молится по-своему, как по-своему ходит или выражается. Но в молитве всегда существует желание общения, и это общение должно быть сыновним, непосредственным и глубоко прочувствованным. Какой бы ни стала, в конце концов, молитва, главное в ней – искренность по отношению к себе. Иисус выражался так: “Отче! Благодарю Тебя”¹¹; “Соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал”¹²; “Да будут едино, как мы едино”¹³.

Способность слушать.

Для нас, воспитателей, способность говорить о Боге и с Ним зависит, прежде всего, от умения Его слушать. Он говорил при изначальном сотворении; много говорил нам в Истории Спасения событиями и словами, и рассказал нам все в Иисусе. Ныне Он говорит с нами через посредничество Церкви; в наших душах звучит голос Его Духа; Он открывает нам новое в новые времена.

Верующий – это, прежде всего, человек, слушающий Слово, как Дева Мария. “Слушать означает не только сознавать разумом присутствие собеседника; это значит принять его в себя так, чтобы он жил в нас и мы радовались бы ему”¹⁴.

Не всегда бывает легко отличить глас Божий от голосов людей. Именно поэтому мы, как и в истории с Самуилом¹⁵, должны навострить уши к Говорящему ради того, чтобы научить себя самих и наших воспитанников слушать Истину “Говори, ибо слушает раб Твой”. Мы должны внимать мыслью и слухом, вести наших воспитанников к Истине, предлагать им слушать Того, у Кого “есть слова вечной жизни”. Это одна из задач воспитания. Закон, заповеди, Слово Господне предстают, как источник, из которого можно тайно черпать полную, глубокую мудрость, по мере малых сих, превосходящей ту меру, которая дает остроту человеческой мысли.

С человеческой стороны, эта готовность слушать Слово и повиноваться есть обязательное условие для того, чтобы открыть, какой замысел Бог поручает каждому человеку, в том месте и времени, где он призван жить. Это должно быть основным условием для того, чтобы обновить постоянное желание обратиться к Богу: “Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способною рождать и произращать, чтобы она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест, так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, - оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его”¹⁶.

Следовательно, лучше всего слушать, обдумывая Слово: “(Мария из Вифании) села у ног Иисуса и слушала слово Его”¹⁷. Все начинается с заинтересованного, внимательного отношения к Слову, которое затем разовьется в размышление, молитву и созерцание¹⁸. Слушать Бога¹⁹ и связанные с этим молчание, умение отвлечься от себя и сосредоточиться на Нем, приводит к тому, что мы принимаем Его или, лучше сказать, обнаруживаем в себе некое присутствие, более глубоко спрятанное, чем даже наше собственное “я”: ”Поздно полюбил я Тебя, Красота, такая древняя и такая юная, поздно полюбил я Тебя! Ты был во мне, а я – был во внешнем и там искал Тебя, в этот благообразный мир, Тобой созданный, вламывался я, безобразный! Со мной был Ты, с Тобой я не был. Вдали от Тебя держал меня мир, которого бы не было, не будь он в Тебе. Ты позвал, крикнул и прорвал глухоту мою; Ты сверкнул, засиял и прогнал слепоту мою; Ты разлил благоухание Свое, я вдохнул и задыхаюсь без Тебя. Я отведал Тебя и Тебя алчу и жажду; Ты коснулся меня, и я загорелся о мире Твоем”²⁰.

Со Второго Ватиканского собора не только началось прекрасное время возвращения к Слову; мы замечаем, что молодежь по-новому относится к нему. Происходит как бы новая встреча между Словом и молодежью, к чему побуждают, в частности, Увещания Иоанна Павла II относительно Lectio.

Наслаждаться молчанием.

Молчание – это зеркальный аспект Слова. Молчание и Слово дополняют и укрепляют друг друга. Без молчания вряд ли можно познать себя, а также и понять замысел Божий в своей жизни. Молчание углубляет и объединяет все.

Свойственная салезианцам умеренность в разговорах не означает их отстраненности или холодного самообладания; она всегда есть внимание к другим, понимание и желание дать и получить. Так переходят к некоему внутреннему аспекту, к душевной умиротворенности, начинают спокойно относиться к людям и ситуациям, приходя к духовному покою, и радостно относятся к присутствию других.

В результате этого, возникает умение владеть своими чувствами и стойкость, когда заглушаются неумеренные чувства к другим, неправильное представление о себе, строптивость, непродуманные оценки, сплетни и легкомысленные поступки, возникающие в сердце. Скромное молчание охраняет духовность и дает возможность слушать и принять того, кто с тобой говорит. Бог, Которого мы хотим обрести, находится внутри нас, а не вне²¹.

Внутреннему “я” нужно время и место, чтобы оно могло сравнивать и оценивать. Что касается первого, то не следует бояться выкроить время в рабочем расписании, которое можно было бы посвятить личному размышлению, занятиям, молитве, и – а почему бы и нет? – созерцанию: этому отношению всецелого растворения себя в истине или красоте.

В Евангелии мы слышим совет “войти в комнату свою и, затворив дверь, помолиться Отцу твоему, Который втайне”²². Нужно выбрать место, где будет меньше препятствий для внимания и духа, которые стремятся к Богу. Безусловно, самыми подходящими местами для “тихой молитвы” можно счесть церковь или капеллу; но не только их. “Спаситель наш выбирал для молитвы уединенные места, такие, где чувства не слишком отвлекались бы, но возносили душу к Богу, как, например, горы (обычно они возносятся над землей, голые, и чувствам там негде отдохнуть)”²³.

Например, прогулки могут приобрести новый смысл: можно открыть присутствие Господа, Который, пользуясь поэтическим языком св. Иоанна Креста, ходил “по этим рощам гибко, и, смотря на них, одним лишь взглядом украшал их всякой красою”²⁴.

Следовательно, человек не должен смотреть, есть ли в отведенном для молитвы месте те или иные удобства, поскольку это означало бы, что он еще привязан к чувствам; нужно заботиться лишь о душевной сосредоточенности. Забыв обо всем прочем, человек выбирает для этой цели какое-либо место, совершено свободное от предметов и всего того, что могло бы отвлечь внимание, дабы полнее наслаждаться своим Богом в одиночестве сотворений²⁵.

Обнаружить свое сопротивление.

Дух трудится в нас и освящает нас в зависимости и от того, насколько мы этого желаем. В это нужно включить преодоление нашего укоренившегося в сердце сопротивления тому, чтобы послушно, по- сыновнему, открыться Отцу и любить людей. Нужно воспитать духовность, очистить любовь, так, чтобы наши отношения стали более почтительными. Нужно устранить живущие в нас динамизмы, препятствующие нам жертвовать себя свободным сердцем²⁶.

Нужно иметь смелость выявить и назвать своими словами собственные слабости и отрицательные качества, встречающиеся в нашей жизни; знать свое сопротивление, дабы предложить его Отцу. Нужно предпринять необходимый терпеливый труд, дабы воля Божья направляла нашу мысль и нашу совесть. Всякий человек молитвы чувствует потребность и преимущества внутренней и внешней аскезы.

Тот, кто опытен в духовной жизни, знает, что на этом пути нужны терпение и упорство, что им не идут в одиночестве, ибо нам предшествует и сопровождает нас Дух. Затем, по мере того, как человек идет этим путем, он познает также плоды постепенного умиротворения, углубления свободы, кротости и любви: это результаты молитвенного пути²⁷.

Доверчиво подходить к Отцу.

Это советует апостол Павел²⁸; это же говорит и Иисус²⁹. Господь принимает обрядовый культ, но лишь как путь и условие искренней, чистой веры³⁰. В некоторых случаях можно молиться без слов; но невозможно молиться, если не существует глубокого желания пребывать с Господом. “Буду искать лица Твоего, Господи”³¹: это уже своего рода молитва. Сегодня нередко желают эмоциональных моментов наслаждения, которые бывают редко, или возникают под влиянием сильных побуждений. На этой благодати нельзя основывать наши отношения с Богом: Бог лишь поддерживает нас такими моментами. В наше время преобладает религиозная эмоциональность, желание испытать “нечто иное”, то, что находится за рамками чувств. Это относится и к молодежи, у которых истинность связана с чувством, в том числе, в религиозном опыте.

Дружба с Господом требует, чтобы в молитве присутствовало наше желание встретиться с Ним, и чтобы молитва присутствовала в жизни, направляя ее, как своего рода страсть: “Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я”³². Следовательно, это не желание выполнить молитвенные обязательства, но сильное стремление к присутствию Господнему, к дружбе с Ним.

Порою мы боимся слишком приблизиться к Богу, боимся, что Он слишком ясно выскажет нам Свою волю. Нас обуревают тысячи вопросов: а что потребует от меня Бог? Куда Он поведет меня? Ставки слишком высоки: вся моя жизнь. Возможно, изменится направление всего, что я делал; возможно, мне придется пересмотреть все мои ценности. Так было с патриархами, пророками, апостолами, святыми: они были замечательными примерами людей молитвы. Можно сказать, что это случается и с нами, посредством непредвиденных событий, изменяющих ход, темп или образ нашей жизни.

С другими людьми каждый из нас вступает в диалог на равных. А с Богом все по-иному. Он говорит мне: “Я Господь, Бог твой”³³. Эйнштейн сказал: “Когда я приближаюсь к этому Богу, я должен снять башмаки и идти на цыпочках, ибо я на святой земле”. Однако мы находимся не в отдалении и страхе, мы – сыны, мы находимся в Духе, и это таинственный, неисчерпаемый аспект: из него всегда появляется новое со стороны Отчей и с нашей стороны, по мере того, как идет жизнь.

Совершить путь молитвы.

В молитве существует также путь формирования и непрерывного роста. Никто из нас, став взрослым или уже пожилым человеком, не молится так, как молился в детстве, хотя, конечно, в молитве могут сохраниться некоторые личные черты, которые созрели под влиянием жизни. Молитва не только обогащает нас, но и формирует, уподобляя себе (?стр. 10, 3 абз. снизу). Возможно, кое-кто из нас участвовал в опыте монахов, которые вели жизнь чистой молитвы. Но и с нашими собратьями, дожившими до зрелого возраста, исполненного страданий, также можно вести интересный и плодотворный диалог по поводу молитвы.

Приняв на себя обязанность молиться, я полностью вручаю себя Богу и предаю себя в Его руки. Именно Бога я принимаю; Ему предаю себя; с Ним я собираюсь идти и от Него получить себя, обновившись дарами Его любви.

Созерцание есть высший момент молитвы. Однако, как утверждается в Vita Consecrata, оно не является привилегией какого-либо одного состояния, но существенно для тех, кто ощущает, что их жизнь “преобразилась” во Христе³⁴. Это видение веры, переживаемое в своем объединяющем аспекте, которое излучает свет и красоту.

Понимаемая таким образом молитва является зрелым действием, благодаря которому я открываю себя личным отношениям с Богом, Который знает, что я непрерывно жажду Его, и что Он Сам с любовью ищет меня.

Молитва предполагает также необходимость выделить достаточное время, чтобы я мог убедиться в высшем значении деяния молитвы, и выразить его. Если я хочу молиться живо и выразительно, чтобы моя молитва стала опытом любви с единственным “партнером”, то я непременно должен уделить молитве определенное время своей жизни, посвятив его тому, чтобы остаться с Господом с глазу на глаз.

Упорно продолжать это деяние чистой, ничем не прикрашенной веры, оказавшись во временном пространстве, где нет спешки и жажды личной выгоды, во времени, которое я посвящаю лишь тому, чтобы просто находиться в присутствии Бога Отца (Он смотрит на меня, любит меня и трудится надо мной в моменты, когда я чувствую наивысшее одиночество), даже если у меня есть чувство, что у меня нет слов и я теряю время: вот необходимость и гарантия поклонения в духе и истине. Интересно знать, какой путь молитвы прошли наши Рабы Божьи, поскольку в нем всегда будут три характеристики: участие в благочестивых моментах общины; личное время, причем все они жаждали его; и единение в жизни.

Хотя молитва действительно может принести в мою жизнь внутренний покой, спокойствие душевное, содействовать эффективности моей деятельности, основной целью ее окажется не желание найти эти достоинства, но получить опыт бескорыстной любви, если в молитве я хочу встретиться с Отцом Иисуса и нашим Отцом.

Отдав Господу свое время и ничего не прося у Него взамен (каких-либо чрезвычайных результатов, или быстрого и существенного расцвета духовной жизни, и т.д.), я отдаюсь на милость божественного бескорыстия. Это и есть главная благодать серьезной молитвы: научиться бескорыстию в нашем обществе, где все стало объектом купли-продажи. Знать несомненной мудростью, что Он любит нас, и мы можем любить и желать Его – это великое богатство нашей жизни, по сравнению с которым все прочие богатства с их ложным блеском просто бледнеют.

Вот каково блаженство жизни в молитве! Тот, кто умеет тратить свое время на Господа, учится отдавать свою жизнь братьям с великодушным бескорыстием, забывая о себе. Подобно любви, молитва не нуждается в оправдании.

Поскольку в нас молится Дух, и мы от Него учимся обращаться к Отцу, важнее быть в согласии и единении с Ним, нежели знать четкие определения молитвы. Однако он помогают нам лучше понять их, и проделать путь очищения. Выберем некоторые постоянные элементы, почерпнув их из опыта Иисуса, Церкви и тех, кто ближе прочих созерцали Его и следовали за ним.

Дать слово Богу.

“Уставами Твоими я утешаюсь”³⁵. Мы должны позволить Богу сказать нам то, что, как Он знает, нам нужно.

Он произносит Слово. Иисус проявил Себя, как Слово, как Вечный Глагол Отчий. Глагол – это новость. Сейчас также. Таким образом возникли харизмы: пророческие движения, развивающиеся лишь в слушании Бога в мире обычного. Поэтому для нас, посвященных лиц, “слушать” Бога есть необходимая для жизни благодать и новость. Действительно, мы обычно ищем в нашей молитве слова, рискуя не услышать то, что желает сказать нам Бог, Его Истину. Именно поэтому Иисус советует: “А молясь, не говорите лишнего”³⁶.

Время, которое мы уделяем молитве в спокойном молчании или в уединении, чтобы привести в порядок нашу жизнь, это не напрасно потерянное время; напротив, оно поможет восстановить нашу открытость Богу. Развивать и пользоваться каким-либо методом, чтобы создать область молчания должно выразить наше серьезное отношение, без которого не могут появиться результаты размышления веры, молитвы и созерцания.

Когда мы научимся сохранять внутреннее молчание, несмотря на неизбежную суету современной жизни, и несмотря на то, что самое сердце испытывает потребность говорить и общаться, тогда можно сказать, что наши старания серьезной молитвы дали нам один из своих прекраснейших плодов: мы станем зрелыми, сосредоточенными людьми, научимся не рассеиваться, будем владеть нашим аспектом духовности Это не только аскетическое молчание, а ожидание и внимание к слову любви. Салезианец выражает все непринужденно; в нем, прежде всего, проявляются умеренность, разум вместе с религией, оптимистическая, но не наивная, доброта взгляда и надежда в искупляющую силу Христову.

Заметить взгляд Божий в своем сердце.

“Взгляд” широко представлен в Библии и Евангелии. Он означает благожелательную волю, отчее внимание, предпочтение, призвание. За взглядом Господа часто следует диалог, а это уже есть призвание и жизненная программа. Молитва не остается посторонней для молящегося. Нет никакого расстояния между молитвой, отношением с Богом и тем, кто его осуществляет. Хотя она есть дар, она до такой степени сливается и перемешивается с образом жизни каждого из нас, что то, как мы молимся, становится чистейшим выражением нашей индивидуальности. То, каким я предстаю перед Господом, такова же и моя молитва.

Куда не может проникнуть никакой взгляд, проникает ясный Божий взгляд. Он видит меня, и учит меня видеть себя таким, каков я есть. Стало быть, молиться – это значит чувствовать и принимать отеческий Божий взгляд, не препятствуя ему бесплодными попытками делать все самому.

Моя жизнь – это дар и, вместе с тем, задача: дар, развивающийся лишь в диалоге с дарящим. Утверждать, что ты участвуешь в любви Божьей к людям в конкретной судьбе, в реальной истории человечества: вот что такое молитва.

Полагаю, что самый ценный аспект личного опыта молитвы можно подытожить таким образом: молитва – это постоянное упражнение, благодаря которому, мы с сыновней радостью принимаем волю Отчую в повседневных событиях. Когда я молюсь, я могу понять мою личную историю – хотя она может мне показаться ничтожной, бессмысленной или исполненной противоречий – как откровение Божьей любви, в рамках моей жизни и мира. Ничто из происходящего в моей жизни и в моем мире не может быть чуждым Божьей любви.

Бог есть любовь: будучи любимым Им, я становлюсь таинственным орудием Его любви в мире. Открываясь Его инициативе, я обнаруживаю, что Бог солидарен с развитием человечества и включается в него, в частности, солидарен со страданиями всех, кто страдает.

Третье тысячелетие: это время мистиков! Именно углубленность некоторых людей, движимых Духом, должна спасти смысл нашей жизни и противостоять ограниченности человеческого видения.

Опыт некоторых друзей Божьих.

Молитва “красноречиво выражает” жизнь в лучшем смысле этого слова. Поэтому то, что рассказывают люди, глубоко пережившие ее в любви и страданиях, очень полезно для нас. Послушаем некоторые особенно интересные свидетельства.

* “(В молитве) ведут собеседование, говоря, действительно, как один друг с другим другом, или как раб говорит со своим Господином: порою моля о какой-либо милости, порой обвиняя себя за какое-то упущение, порой сообщая нечто о себе и прося совета по этому поводу” (Игнатий Лойола).

* “Здесь нечего бояться, но можно всего желать… безмолвная молитва для меня есть дружеские отношения, возможность часто пребывать наедине с Тем, Кто, как мы знаем, любит нас” (Тереза Авильская).

* “Молитва есть ничто иное, как единение с Богом (…). В этом тесном единении Бог и душа – это как бы два куска свечи, слитые воедино, и никто не может разделить их (…). Мы стали недостойны молиться; однако Бог в Своей благости разрешил нам говорить с Собой (…). Дети мои, ваше сердце мало; но молитва расширяет его, и оно становится способно любить Бога” (Арский Кюре).

*Бл. Августин пишет Пробу: “Будем всегда хранить живое желание блаженной жизни, которое дарует нам Бог, и не оставим никогда молитву. Но для этого необходимо установить определенное время, дабы напоминать себе о долге молитвы. Если мы станем делать так, то избегнем того, чтобы желание, склонное к остыванию, не остыло совсем, или не угасло из-за отсутствия частого побуждения.

Конечно, неплохо молиться долго, когда мы свободны, то-есть, когда нам не мешают выполнить этот долг благие или необходимые занятия. Долго молиться не значит, как может подумать кое-кто, молиться многими словами. Одно дело – долгая беседа, а другое – длительное состояние духа. Следовательно, молитва да не будет многословной; но не забывай о настойчивом молении, если сохраняется жар и внимание. Пользоваться в молитве множеством слов равнозначно тому, чтобы рассказывать о чем-то необходимом поверхностно.

Молиться значит стучать в дверь Божью, и призывать Его с настойчивым и набожным сердечным жаром. Долг молитвы выполняется лучше стонами, нежели словами, более слезами, нежели речами”³⁷.

Из приведенных примеров ясно, что молитва есть отношения дружбы, которая может выражаться мыслью, действием, чувствами и взглядом, молчанием, участием в литургии, быстрой молитвой или спокойной беседой по примеру Иисуса: “Благословляю Тебя, Отче”³⁸. Это – отношения дружбы и любви. Именно это прекрасно вводит нас в салезианскую молитву.

2. САЛЕЗИАНСКАЯ МОЛИТВА

Салезианская молитва особенно связана с Иисусом – Добрым Пастырем, и с Доном Боско, который живо выражал Его среди молодежи.

Чтобы понять ее принципы и путь роста, хорошо, прежде всего, поразмышлять в Евангелии над молитвой Иисуса – Доброго Пастыря, кульминационной точкой которой стала принесение Им в жертву Своей жизни.

Я оставляю вам самим поразмыслить над этим, поскольку здесь недостает места³⁹. Остановлюсь лишь на типично салезианском опыте.

Зерна: Матушка Маргерита.

Мы найдем первые шаги пути молитвы салезианца в Воспоминаниях об Оратории⁴⁰. В повествовании выявляется постоянная, которая дальше пройдет через всю жизнь Дона Боско: определяющая роль религиозного аспекта в той среде, где он рос, и в его мировоззрении. Это приводило к тому, что все ставилось в связь с Богом, посредством множества способов: от созерцания природы до чтения молитв, которые уже стали наследием христианского народа.

Именно фигуре матери и ее воспитательной деятельности Дон Боско приписывает заслугу того, что в нем укоренилось чувство Бога и привычка рассматривать окружающую действительность и историю с точки зрения веры. Матушка Маргерита воспитала в нем желание быть в присутствии Божьем, научила его молиться словами и разумом, внушила ему принципы христианской жизни, посеяв в нем обильные семена добродетели. Это она оказала решающее влияние на будущую миссию воспитателя и пастыря.

Из веры матери мальчик Джованни приобрел уверенность в существовании великого Бога любви. Он понял, что между нашей слабой человеческой сущностью и Его милосердной Любовью существует нерасторжимая связь. Он научился от жизни, что верить в Бога никогда не бывает бесполезным, даже в самые отчаянные моменты. Здесь коренится его неколебимая вера, которая была способна “передвигать горы”, и его крепкая надежда, благодаря которой он смотрел за рамками всякой человеческой перспективы, планировал и отважно дерзал, когда другой человек даже и мечтать бы не осмелился. Все это он описывает в своих Воспоминаниях, и указывает нам, своим читателям.

Дон Боско рассказывает кратко, но крайне выразительно: “Она более всего заботилась наставить своих детей в религии, приучить их к послушанию и занять их тем, что было совместно с возрастом. Пока я был мал, она сама учила меня молитвам; как только я смог общаться с моими братьями, она заставляла нас с ними преклонять колени утром и вечером, и мы все вместе читали третью часть розария”⁴¹.

В воспитании Матушки Маргериты было нечто ольшее, нежели религиозное формирование. “Бог, - утверждает дон Лемойн, - был всегда в ее мыслях, следовательно, и на устах (…). Бог видит тебя: вот какими замечательными словами она напоминала детям, что на них всегда глядел всемогущий Бог, и что однажды Он будет судить их. Если она разрешала детям пойти поразвлечься в близлежащих полях, то на прощание говорила: Помните же, что Бог видит вас. Если порой замечала, что они о чем-то задумались, и опасалась, нет ли у них на душе какой-либо скверной мысли, то вдруг шептала на ухо: Помните, что Бог видит вас, и видит даже самые тайные ваши мысли (…).

Когда они созерцали природу, мать также постоянно оживляла в их памяти мысль о Создателе. Выходя из дома вечером, когда небо было усеяно звездами, Она показывала им небо, говоря: Это Бог сотворил мир и усеял небо столькими звездами. Если небо так прекрасно, то каким же будет Рай? И когда приходила весна, глядя на сельскую природу, на луг, покрытый цветами, на прекрасный восход солнца или на красивый закат, восклицала: Сколь много прекрасного сотворил для нас Господь!”⁴².

Дон Боско человек молитвы⁴³.

С исторической точки зрения было бы неверно полагать, что молитва Дона Боско осталась на этих уровнях. Опыт оратория, воспитательный и пастырский, с бедной молодежью и с юными учениками, вызвал в нем прыжок к “апостольской молитве”, к созерцанию в действии и экстазу при виде того, как действует Бог в душах подростков. Так началось и развилось то единство между молитвенной позицией и активной жизнью, исполненной надежды и отваги, что поначалу вызвало вопросы по поводу святости Дона Боско, поскольку кое-кто считал, что он был только Божьим “предпринимателем”; однако впоследствии это единство стало парадигмой салезианской молитвы и жизни в Боге.

Со своими подростками Дон Боско использует метод, аналогичный методу Матушки Маргериты, но обогащенный пастырским опытом и жертвенным воспитательным служением. Например, вначале своего учебника молитвы, Благоразумный юноша, перечисляя то, Что необходимо юноше, если он желает стать добродетельным, Дон Боско начинает с Познания Бога: “Поднимите глаза к небу, дети мои, и заметьте все, что есть на небе и на земле. Солнце, луна, звезды, вода, огонь – всего этого некогда не было (…) Бог Своим всемогуществом создал их из ничего”⁴⁴. И тот, и другой опыт понадобились ему, чтобы приобщить подростков к общению с Богом.

Будучи научен созерцать Бога в природе и в человеческих событиях, особенно тех, что относились к порученным ему мальчикам, Дон Боско воспитывал у них “простой взгляд”, раскрывающий любовь Божью. Поэтому он внимательно изучал историю человечества и историю Церкви, став впоследствии прекрасным рассказчиком исторических событий для молодежи. И его дети учились у него.

Дон Боско рассказывает о том, как однажды Микеле Магоне провел каникулы в Бекки: “Как-то вечером, когда все наши мальчики уже отдыхали, я услышал, что кто-то плачет и вздыхает. Я потихоньку подошел к окну, и вижу, что Магоне стоит в углу гумна, глядит на луну и плачет, вздыхая. Магоне, что с тобой, тебе плохо? – спросил я его. Он думал, что он совсем один и никто его не видит; а потому смутился и не знал, что ответить. Но, поскольку я повторил свой вопрос, он ответил такими словами: – Я плачу, глядя на луну, которая вот уже столько веков регулярно появляется, чтобы освещать ночную темноту, и никогда не выказывала неповиновения приказу Создателя; а я, такой молодой, я, разумный человек, который должен был бы верно исполнять законы моего Бога, столько раз не слушался Его, и так оскорблял Его. И, сказав это, он вновь расплакался. Я утешил его несколькими словами, и он, успокоившись, вновь пошел отдыхать”⁴⁵.

Дон Боско с восхищением отмечает эту способность Микеле “видеть во всем руку Господню и обязанность всего сотворения повиноваться Ему”⁴⁶.

По следам св. Франциска Сальского.

Все это не расходится со стилем духовности святого Франциска Сальского: во второй части своей Филотеи (где перечисляются “советы, как возвысить душу к Богу”), рассказав о мысленной молитве, он предлагает еще пять форм краткой молитвы, “как бы продолжение долгой молитвы” молитвы утренние, вечерние, испытание совести, духовная сосредоточенность и стремления к Богу. Франциск так говорит верующему об этой последней молитве, которая есть “краткие, но страстные, порывы сердца” к Богу: “Воспой Его красу, призови Его на помощь, духовно бросься к подножию креста, поклонись Его благости, часто вопрошай Его о своем спасении, тысячу раз в день поручай Ему твою душу, устреми свой внутренний взгляд на Его сладость, протяни Ему руку, как протягивает младенец своему отцу, дабы Он вел тебя; положи Его себе на грудь, как благоуханный букет цветов, подними Его в душе твоей, как стяг”⁴⁷.

Святой сравнивает этот тип стремления к Богу с мыслью любящих: “она постоянно обращена к любимому существу, сердце переполняет любовь к нему, уста могут лишь восхвалять его (…) Так же те, кто любит Бога, не могут провести ни момента, чтобы не подумать о Нем, дышать ради Него, стремиться к Нему, говорить о Нем; и, если бы они могли, они запечатлели бы в сердцах всех людей святое имя Иисуса”⁴⁸.

“Все создания предлагают это тебе, - пишет далее Франциск Сальский. – Все создания возглашают хвалу Возлюбленному (…); все призывает тебя к благим мыслям, откуда, по необходимости, проистекают порывы и стремления к Богу. Вот несколько примеров (…)”⁴⁹. Приведенные им примеры взяты из агиографии и повседневной жизни, либо это зрелища природы. “Благочестивая душа, видя усеянное звездами небо, отражающееся в прозрачной воде ручейка, скажет: Боже мой, все эти звезды будут у меня под ногами, когда Ты примешь меня в кущи Твои (…). Иной, увидев цветущие деревья, воскликнет: Почему же лишь у меня нет цветов в саду Церкви? Иной же, глядя, как курица укрывает крылом своих птенцов, скажет: Господи, сохрани нас под защитой крыл Твоих”⁵⁰.

Так наставляет св. Франциск Сальский. Подобным же образом мать руководила и наставляла Джованнино на пути веры и созерцания, и он получил то глубокое чувство Божьего присутствия, которое останется у него всю жизнь. Мы знаем –и опять это говорит св. Франциск Сальский – что в этом простом действии созерцания и духовной сосредоточенности, которое выливается в кратких стремлениях, благих мыслях и безыскусных мольбах, “заключается глубинная причина благочестия: она может восполнить все прочие формы молитвы. Однако, если нет ее, то помочь этому невозможно. Без этого действия созерцательная жизнь невозможна: более того, даже активная жизнь не будет иметь успеха”⁵¹.

Дона Боско глубоко волновали чудеса природы; но гораздо больше его волновали те чудеса, что происходят в душе подростка, преодолевающего свои дурные наклонности, чувствующего, как его касается благодать, и великодушно открывающегося Богу.

Дон Боско, созерцатель в действии, экстатически созерцающий деяния Божьи в жизни, с восхищением взирающий на Доменико Савио, мог быть сильно тронут, глядя на ребят в тюрьме; он призывал на помощь Деву Марию Помощницу Христиан и мечтал евангелизировать Азию.

Ораторианская марка.

В такой атмосфере в Вальдокко дух и практика молитвы были тесно связаны с воспитательной любовью. Это было видно на лицах его обитателей, многие из которых вошли в первое поколение салезианцев:

“Мы знали их, - пишет дон Чериа, - то были люди, весьма различные по культуре и разуму, столь несходные по своим привычкам; однако у всех были заметны некоторые общие характерные черты, как бы семейные черты. Безмятежное спокойствие в словах и поступках; доброе отцовское отношение в поведении и выражениях; но особенно благочестие, которое, и это было совершенно очевидно, заключалось в их понятии ubi consistam, который есть рычаг салезианской жизни. Они много молились, и молились с великим благочестием: для них было важно, чтобы люди молились, и молились хорошо; казалось, они вовсе не умеют говорить ни при людях, ни между собой, если каким бы то ни было образом не приглашают собеседников к молитве. И все же (…) не то, чтобы эти люди обладали какой-либо особой благодатью молитвы; мы видели, что они с наивной искренностью всего лишь выполняли то, что предписывали правила или наши обычаи”.

Они любили Бога, и в Нем любили молодежь. Вот комментарий по поводу союза между временем молитвы и жизни, между явной молитвой и миссией.

Молитва, которую практиковал Дон Боско и которой он пытался научить своих сыновей, по своим формам пряма и проста, истинна, полна и простонародна по своей сущности и содержанию, весела и празднична по выражению. Это действительно - молитва на потребу всех, особенно подростков и людей смиренных, и она обретает очертания в так называемой “практике благочестия”.

Дон Кавилья пишет, что Дон Боско не выдумал никакой новой формы благочестия, вроде розария, духовных упражнений, крестного пути и тому подобного. Он верен формулам и, в каком-то смысле, и традиционным формулам благочестия, поскольку он, будучи воспитателем, понимает их пользу. Будучи же реалистом, он придает значение прежде всего, сущности, то-есть, отношению с Богом и тому, насколько оно отражается в жизни: молиться – это значит установить дружеские отношения с Ним, откуда следует, что от личного пребывания с Ним человек без труда переходит к служению Ему в ближнем.

Слова дона Чериа о том, что Дон Боско не уделял много времени размышлению, как это делали прочие святые (Арский Кюре, св. Антонио Мария Кларет). Но молиться по-своему – это вовсе не то же, что не молиться вовсе или молиться слишком мало.

Молитва Дона Боско, хотя она была количественно и качественно отличной от молитвы других, оказывается на поверку не менее истинной и глубокой. Представленные на процесс по поводу беатификации свидетельства обнаружили у Дона Боско неожиданную и потрясающую молитвенную деятельность. Возможно, ей недоставало видимости, заметных поступков: но молитва все же прорывалась отовсюду. “Можно сказать, - заявил дон Барберис, - что Дон Боско всегда молился; могу свидетельствовать, что я сотни раз видел, как он поднимался и спускался по лестнице, молясь. Молился он и в пути. В путешествиях, если он не правил гранки, я всегда видел, что он молился. Он говаривал своим детям: в поезде не следует никогда бездельничать, а следует читать требник, венец Богоматери или читать какую-либо хорошую книгу”.

В последние годы жизни Дону Боско разрешили не читать требник; но на самом деле, он всегда повторял его с великим благочестием; когда же, в силу особых обстоятельств, он этого не мог делать, то, как явствует из его героического обещания, вместо молитвы “он не делал ничего и не говорил ни единого слова, которое не было бы направлено на славу Божию”.

Молитва для Дона Боско была “важнейшим из всех делом”⁵², поскольку молитвой “можно всего добиться и все преодолеть”. Она для человека то же, “что вода для рыбы, воздух для птицы, источник для лани, тепло для тела”⁵³. Его институт был основан на молитве.

Умея созерцать Бога в лицах и ситуации молодежи, Дон Боско не чувствовал необходимости требовать от своих учеников иных общинных благочестивых дел, нежели те, что подобают доброму христианину и хорошему священнику, если речь идет о священниках. Рекомендуемая им молитва – это не способ бежать от молодежных ситуаций, которые следует преобразовать по Божьему замыслу, либо от людей, кого следует направить ко Христу: “da mihi animas cetera tolle”. Мы уже упоминали текст первой редакции Устава: “Активная жизнь, которую ведет наше общество, способствует тому, что его члены не могут много времени проводить в общих молитвах”⁵⁴. В этих словах подразумевается, что возможны и даже рекомендуются многие другие формы молитвы. Среди них Дон Боско особенное значение придавал кратким прошениям.

“Каждый, - читаем мы в том Уставе, - кроме устных молитв, не менее получаса в день должен провести в мысленной молитве, если этому не препятствует священнослужение. В таком случае он восполнит это большим количеством кратких прошений, с горячей любовью посвящая Богу те труды, которые мешают ему осуществлять обычные дела благочестия”⁵⁵. Краткие прошения, легкая, очень важная молитва, служили Дону Боско для того, чтобы мысли всегда обращались к Богу.

Можно сказать, что у Дона Боско существовало отношение поразительного единства между молитвой и трудом. В этом смысле, и только в таком смысле, можно сказать, что труд – это молитва. И в этом, по мысли дона Чериа, и заключалась тайна Дона Боско, его самая характерная черта: “Специфическое отличие салезианского благочестия – умение превращать труд в молитву”.

Пий ХI торжественно подтвердил это: “Действительно, то была одна из его самых прекрасных черт: то-есть, участвовать во всем, хлопотать среди постоянной круговерти дел, когда его мучили различные тревоги, масса людей обращалась со своими просьбами и просила совета: и в то же время, постоянно возносить дух ввысь, туда, где царил неземной покой. Так в нем труд действительно был деятельной молитвой, и наяву воплощался великий принцип христианской жизни: тот, кто молится, трудится”⁵⁶.

Как Дона Боско считают человеком в “единении с Богом”, так и салезианца отличает то, что он есть “созерцатель в действии”⁵⁷. Проблема заключается в том, чтобы точно понять, что именно означают эти слова.

В напряжении между молитвой и действием нелегко достичь равновесия, и не столько теоретически, сколько в практической повседневной жизни⁵⁸. Проблема эта встала с самого начала возникновения христианства и множество раз подвергалась обсуждению. По этому вопросу бл. Августин, комментируя евангелие от Луки 10, 38-42, пишет: “Слова нашего Господа Иисуса Христа напоминают нам, что мы стремимся к единой цели, хлопоча о разных заботах этого мира. Мы стремимся к этому, когда мы еще путники и не пришли к цели; когда мы в пути, а не в отечестве; когда желаем, но еще не удовлетворили желание. Марфа и Мария были две сестры, и не только по плоти, но и по вере; обе они почитали Бога, обе служили Господу, Который был во плоти, в совершенном согласии чувств. Марфа приняла Его, как обычно принимают путников; и все же она приняла Его, как рабыня…

Впрочем, ты, Марфа, да будет сказано это в мире, ты, благословенная уже за свое благодатное служение, просишь в награду отдых. Ты погружена теперь во многие заботы; ты хочешь подкрепить смертные тела, пусть даже тела святых… На небе не будет всему этому места. Так что же там будет? То, что избрала Мария: от этого богатого пира она подбирала крохи слов Господних… [Который] усадит [Своих рабов] за стол и станет служить им”⁵⁹.

Марфа и Мария – примеры радикального единства, в котором активная и созерцательная жизнь не противопоставляются друг другу; вместе они представляют собой жизнь, всецело занятую созерцательным вниманием, особенно, когда мы призваны заботиться о мирских делах. Радикальное единство между созерцанием и действием оказывается в отношении и единении с Богом.

Рассмотрим теперь, как разворачивается это напряжение между созерцанием и действием в жизни салезианца, и остановимся в особенности на выражении “созерцатель в действии”, а затем перечислим некоторые характеристики, определяющие жизнь салезианца, как человека созерцания, служащего молодежи.

“Созерцатель в действии”.

Созерцать, то-есть, как бы восхищаться, напряженно устремив взгляд на краткий миг, или на долгое время, с изумлением и восторгом, это значит – охватить в одном глубоком мгновении всю реальность до самых ее глубин и субъект во всех его многочисленных объединенных аспектах⁶⁰. Именно это и называется “опытом”.

Христианское созерцание – это единый взгляд, который видит, как осуществляется Царство Божие в следующих друг за другом событиях, и, следовательно, участвует в его созидании. Оно совершается не только в тишине или одиночестве, как бы вне стремлений, желаний, радостей и страданий Царства, но и в участии в том, что принес Иисус.

Действительно, в христианской традиции можно говорить о двух основных предпочтительных, но не исключительных, путях созерцания. На первом из них человек отвлекается от “человеческих событий”, чтобы погрузиться в Бога; на втором он именно в “человеческих событиях” чувствует, как проявляется Бог и Его Царство, и отдает себя в Его распоряжение, дабы участвовать в Его вести спасения. “Вот, иду исполнить волю Твою, Боже”⁶¹. А поэтому он “принимает” жизнь, как союз с Богом, в Его страсти ради спасения человека.

Различие между ними проходит в том, как по различному понимаются отношения между Царством Божьим и человеческой жизнью. Тот, кто выбирает отвлечение от событий, хочет понять их, созерцая их в Боге. Здесь ударение ставится на признание тайны недоступного Бога, как окончательного места упокоения и счастья для человека. Тот же, кто переживает ответственные, деятельные страсти ради спасения, подчеркивает воплощение Бога, то, что Он участвует в исторических событиях. Он созерцает Бога, Который предлагает Свою благодать ради того, чтобы здесь и сейчас создать Свое Царство. Так Бог “включается” в созерцание событий и в различные виды деятельности Царства.

Оба эти отношения неотъемлемо важны. Эти позиции влияют на распределение времени и выбор жизненного стиля. Говорят, что созерцание касается и проявляется прежде всего, в страсти к жизни молодежи; следовательно, созерцая тайну воплощения, он пытается глубоко войти в нее.

“Созерцать в действии” не обязательно означает, что во время какой-либо деятельности думают о Боге. Это скорее значит, что понимают, что в данной человеческой деятельности совершается созидание Царства Божьего. Созерцание в действии – это путь, требующий условий, аналогичных созерцанию в тишине и, хотя это и есть благодать, ее приобретают посредством крест.

Некоторые условия, необходимые, чтобы стать “созерцателями в действии”.

Очень коротко перечислю некоторые черты, которые позволяют салезианцу созерцать Бога в жизни.

А. Внутренняя направленность.

Любой духовный путь, в том числе, и путь созерцателя в действии, можно считать хорошим только в том случае, если они приводят к святому святых, где Истина предшествует всему⁶². В монашеском формировании мы настаиваем на интериоризации; в общей религиозности следует отличать моментальное чувство от глубокой личной веры.

Чтобы стать созерцателем в действии, нужна душевная атмосфера, в которую входят открытая, бдительная вера, смирение и терпение, верность Богу и людям, самообладание и открытость горизонтам вечности. Качество созерцания в действии зависит от человеческого качества осуществляемого поступка и от понимания, неявного, но живо присутствующего в сердце верующего, что Царство Божье есть здесь и сейчас, или же что Царство Божье в такой ситуации не состоится. В первом случае радуются, во втором – страдают. Радость и страдание – плоды созерцания.

“Каждый из нас, – напоминает нам Устав, испытывает необходимость выразить в сокровенной глубине своего существа свое личное понимание сыновства Божьего, потребность выразить Богу свою благодарность, доверить Ему свои желания и свои апостольские заботы”⁶³, дабы вся его жизнь была проникнута апостольским духом, и вся апостольская деятельность вдохновлялась религиозным духом”⁶⁴.

В этот момент можно коротко вспомнить мысли о доне Кафассо, бывшего прекрасным учителем Дона Боско в молитве: они указывают оптимальный путь, как пережить объединяющую и освещающую любовь в действии. Нас интересуют основные позиции, поскольку практическое воплощение связано с отдельным человеком и временем.

“Первая тайна, - говорит Дон Боско о Кафассо, - было его постоянное спокойствие. Он применял к себе слова св. Терезы: “ничто да не тревожит тебя!” Поэтому, всегда веселый, всегда любезный, с мягкостью, присущей святым душам, он энергично выполнял любое, даже продолжительное, трудное, и порой усеянное мучительными трудностями, дело. Но делал он это без тревоги, и множество дел или их трудность несколько не смущали его. Благодаря этому поразительному спокойствию он мог спокойно разрешать множество различных дел, что не мешало его интеллектуальным качествам”⁶⁵. Это как бы противовес некоторым суетливым апостолам сегодняшнего времени.

Второй секрет – длительная привычка вести дела, сопровождавшаяся глубоким доверием к Богу. “Он часто повторял слова царственного пророка Давида: День дню передает речь (Пс 18, 2). То, что делаю я сегодня, да послужит мне нормой того, что должен буду сделать завтра. Эта максима, вместе с его осмотрительностью, опытом и длительным изучением человеческого сердца привели к тому, что его не пугали самые возвышенные проблемы. Сомнения, трудности, самые сложные вопросы исчезали перед ним. Когда ему задавали какой бы то ни было вопрос, он понимал его, как только вы его задавали; затем, вознеся на миг сердце к Богу, отвечал с такой готовностью и столь правильно, что невозможно было бы высказать более верное суждение даже после долгого размышления”⁶⁶. Это и есть непрерывное формирование в жизни и от жизни, сопоставляемой со Словом.

Третьим секретом было умение точно и постоянно занимать время. “За те тридцать лет, что я знал его, я не припоминаю, чтобы когда-либо видел его хотя бы на миг в праздности. Лишь только он завершал какое-либо дело, как тотчас предпринимал другое. Сколько раз он оставался по пять и даже шесть часов в исповедальне, а затем шел в комнату, и тотчас начинал обычные встречи с людьми, продолжавшиеся несколько часов. А сколько раз видели, как он, выбившись из сил после проповеди или исповеди в тюрьмах, говорил тем, кто предлагал ему отдохнуть: лекция – вот мой отдых”⁶⁷.

Четвертым секретом его была умеренность, и в нем это было прилежное покаяние; в умеренности же Дона Боско видна вся совокупность элементов, из которых состоит салезианская духовность. Без крайней умеренности, говорит Дон Боско, мы не можем стать святыми. “Подобным же образом каждый день, каждую неделю, каждый месяц и весь год он мог употребить всякий момент, исключая время еды, на дела, полезные для блага душ.

Благодаря этим четырем секретам, - заключает Дон Боско, - дон Кафассо мог творить множество разнообразных дел за краткое время и доводить милосердие до высшего предела совершенства: Любовь есть исполнение закона (Рим 13, 10)⁶⁸.

Б. Намерение.

Неправда, что всякая деятельность, как бы она не исполнялась, есть молитва. Для того, чтобы наш труд мог дать нам возможность встретиться с Богом и общаться с Ним, необходимо, чтобы мы действовали в согласии с волей Божьей и пребывали в глубоком союзе с Ним.

Необходимость для салезианца оставлять особое время для личной и общинной молитвы заключается не в том, что повседневная деятельность не может дать возможности встретиться с Богом в молодежи, или в том, что истинной молитвой считают лишь явную молитву в капелле, а в том, что салезианец понимает, что он – человек, и, следовательно, он грешен. Именно это может привести его к тому, что намерение его деятельности окажется неверным, а потому ему необходима тесная близость к Господу, дабы очистить мотивировку деятельности и таким образом продолжать отношения с Богом там, где Ему угодно проявить Себя: в жизни.

Посредством явной молитвы салезианец углубляется в самую глубину души и очищает свой основной выбор, подтверждая для себя, что Бог есть Господь его жизни, направляющий жизнь и придающий смысл всему, что он делает. В явной личной и общинной молитве салезианец принимает приоритет своего выбора Бога, высшей любви, которая исключает все то, что ей противостоит.

Если мы не очищаем таким образом намерение, - а это является следствием глубокого единения с Богом, - то деятельность, даже и та, которую можно было бы назвать апостольской деятельностью, становится делом только наших рук и, следовательно, приводит к духовному обеднению. “Характерную для Дона Боско умеренность в делах благочестия следует понимать не как ленивый минимализм, но в связи с контекстом. В данном случае, с богатейшей и интенсивной атмосферой сверхъестественного в Оратории в Вальдокко, пронизанной святостью Дона Боско и, вместе с тем, являвшейся результатом вызванной им среди молодежи обстановки духовного горения, в которой Бог бесспорно был центром всего”⁶⁹.

Следовательно, чтобы превратить жизнь в молитву, нужен тесный союз с Богом. Лишь в этом случае при желании можно уменьшить явную молитву, ибо преобразованная в молитву деятельность исходит оттуда, где душа исчезает в Боге⁷⁰.

В. Чувствовать себя орудиями Божьими на пользу молодежи.

Стремясь не подпасть под влияние широко распространяющейся веры в решающее значение высокой работоспособности и погони лишь за результатами, салезианцы в своей работе чувствуют настоятельную необходимость позиции радикального смирения. Нужно быть верными полученной миссии. Следовательно, вначале мы получаем нашу миссию, и лишь затем даем ее. Мы не владеем ни Царством, ни полученной нами задачей. У Виноградника есть Хозяин. Работа превращается в молитву лишь тогда, когда ее выполняют в духе охотного послушания Тому, Кто послал нас: “Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы – рабы ваши для Иисуса”⁷¹.

Салезианец является “мистиком” в действии, когда, сознавая свою слабость, трудится, пытаясь понять, что именно угодно Богу, причем так, чтобы его вела воля Того, кому угодно, чтобы все люди спаслись.

Духовная жизнь салезианца заключается именно в том, чтобы эта божественная любовь наполнила его сердце, и он мог бы передать ее молодежи. “Тишина во всем существе”, о которой говорит СГК, “возникает именно из потребности всегда пребывать в тесном союзе с более всего возлюбленным Богом; эта тишина дает нам возможность действительно слушать Бога, и отождествить себя с Его замыслом искупления”⁷².

Салезианец знает, что он избран именно для того, чтобы быть свидетелем и орудием этого активного присутствия Бога в истории. Он замечает, что его деятельности предшествует большее присутствие. Он радуется этому, просит заступничества и воздает хвалы. Посредством присутствия салезианца подростка касается новая, могущественная, преобразующая любовь⁷³.

Быть “знаками и носителями Божественной любви к молодежи, в особенности, к малоимущей ее части”⁷⁴ для салезианца выражается в позиции сострадания, близости, заступничества и эффективного спасения молодежи.

Г. Обнаружить присутствие Духа в жизни молодежи.

В Уставе говорится о послушании и готовности всегда обновлять внимание Духу: “Внимая присутствию Святого Духа и совершая все во имя любви к Богу, он (салезианец) становится, как и Дон Боско, созерцательным в действии”⁷⁵.

Дух действует в глубине всякого человеческого сознания. Нужно уметь чувствовать и понимать это таинственное присутствие, замечать его знаки, видеть, где чаще всего бывает и каким различным образом проявляется Дух в жизни молодежи.

С изумлением и радостью салезианец замечает, как Бог трудится в восприимчивом сердце, в открытой группе, в обычном или неожиданном событии. Ради этого он готов встретить подростка в том месте, где он находится, осознавая, что он должен хорошо понять смысл Божественного деяния, чтобы служить Ему и видимым образом сотрудничать с Ним. И в частности, Он убежден, что Бог в тайне говорит каждому подростку, заботливо предлагая ему вступить в диалог Завета в этот решающий момент его личной истории.

Не осуждая никого, салезианец предпочитает разобраться, и в этом ключе понять историю с христианской точки зрения. Этот критерий предполагает, что необходимо принять историю без предрассудков и без наивности; ибо история есть возможность понять “знаки”, иначе говоря, важные для христианской веры значения (см. Мф 16, 4)⁷⁶.

Поставив диагноз знакам времени, начинается лечение совершенствованием, слушать “ухом голоса земли”⁷⁷ и таким образом установить живую и важную связь с прошлым, настоящим и будущим.

Таким образом, созерцание включается во всецелую жертвенность себя молодежи и народу, принимая ее повседневные потребности, по примеру Доброго Пастыря: участвовать в отцовстве Божьем, трудясь по Его примеру ради жизни, начиная с ее самых элементарных форм (пища, дом, обучение) и до более возвышенных форм (откровение Евангелия, жизнь в вере).

Салезианец играет свою роль “орудия Божьей любви к молодежи” под знаком исторической конкретности: “Салезианец должен иметь чувство конкретного и быть внимательным к знакам времен, будучи убежден, что Господь призывает его посредством неотложных потребностей конкретного момента и места”⁷⁸.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пока что мы высказывали некоторые соображения относительно молитвы салезианца. Пользуясь выражением Дона Боско, мы можем назвать ее молитвой “da mihi animas”. Она должна пронизывать деятельность салезианца на благо молодежи. Дон Боско настаивал на том, чтобы его дети взяли в привычку соединить в единую реальность труд – а это может быть почти что исступленный труд, и молитву, то-есть, как бы жить Богом, так, чтобы всякий труд стал бы своего рода “псалтирью добрых дел”.

Следует помнить, что личный рост и рост общины не исключают один другого, а, напротив, должны поддерживать друг друга и дополнять один другого. “Мы сможем образовать общины молящихся только в том случае, - напоминает нам Правило нашей жизни, - если сами станем молящимися”⁷⁹.

“Для принесшего обет воздействие Святого Духа является постоянным источником благодати и поддерживает его в повседневном труде по возрастанию в совершенной любви к Богу и людям. Собратья, которые воплотили или воплощают евангельскую программу Устава во всей ее полноте, служат для нас примером и поддержкой на нашем пути к святости”⁸⁰.

Молитва наших святых.

Свидетельство наших канонизированных собратьев и сестер доказывает, что эта форма молитвы – не какое-то взятое с неба предложение; собратья и сестры приняли ее и переживают в повседневной жизни: это подтвердили и те, кто исследовал жизнь и добродетели наших святых в свете теологии. Интересно пересмотреть их и посвященным, и мирянам, поскольку здесь выявляется одна постоянная черта: у всех заметна искренняя оценка явных моментов или привычек, причем часто они осуществляются лично; и все они вручали свой труд и свою жизнь в руки Господа.

Недавно был канонизирован монсиньор Луиджи Версилья.

Он писал флорентийским кармелиткам: “Возвысим еще более наши сердца, забудем о себе и станем больше говорить о Боге, о том, как лучше Ему служить, более утешить Его, о том, что необходимо привлечь к Нем у больше душ, и каким образом это сделать. Вы, сестры, лучше можете рассказать нам о тонкостях любви Иисуса; возможно, мы можем рассказать вам о том, сколь несчастны те многие души, живущие вдали от Бога и о том, сколь необходимо привести их к Нему; так мы возвысимся к Божьей любви, а вы почувствуете необходимость проявить большее усердие”⁸¹.

В отношении достопочтенного Артемиде Дзатти мы слышали в особенности о его неутомимой любви⁸². Глубина, с которой Раб Божий переживал чувство Божьего присутствия, заставляла его видеть Бога в больных и страждущих, так что он даже говорил: “Сестра, приготовь хорошую постель для Господа”. Это неоднократно повторяется в свидетельских показаниях.

“По моему впечатлению, - утверждает один из свидетелей, - это был человек, соединенный с Господом. Молитва была дыханием его души; все его поступки доказывали, что он всецело переживал первую Божью заповедь и любил Бога всем сердцем, всею душой и всем разумением”⁸³.

“Было очевидно, добавляет другой, что Раб Божий творил непрерывную молитву, сидя на велосипеде, он нажимал на педали и молился; и так же поступал, ухаживая за больными […]; он искренне читал молитвы и говорил слова, возвышавшие дух, даже с монашествующими”⁸⁴. И еще: “Дзатти в юности и в зрелом возрасте вращался в сфере сверхъестественного, и его интересовали единственно слава Божья и спасение душ”⁸⁵.

Начался также процесс беатификации дона Луиджи Вариара⁸⁶.

Христианская и монашеская жизнь дона Луиджи Вариара отличалась интенсивным видением Бога и непрерывной деятельностью священника и миссионера. Живая вера, которая была для него источником духовной силы, оказалась столь простой и сильной, что не оставляла места усталости и унынию; именно благодаря вере он сумел преодолеть все препятствия, стоявшие на его пути, действуя всегда исключительно из любви к Богу и ближнему.

Любовь дона Луиджи Вариара к Богу подтвержадет его молитва, егь горячая любовь к Евхаристии, его почитание Сердец Иисуса и Девы Марии. Осуществляемое им апостольское служение являлось лучшим свидетельством любви к ближнему, благодаря героической силе, с которой он довел его до конца.

Литургия жизни.

К воспоминанию о наших святых и Рабах Божьих, которое можно было бы продолжить, я добавлю описание ежедневной воспитательной молитвы. Я взял ее из одного документа ГК23: “Воспитать веру у молодежи для салезианца является трудом и молитвой. Он понимает, что, стараясь о спасении молодежи, он получает опыт отцовства Божьего (…) Дон Боско учил нас узнавать деятельное присутствие Божье в наших полвседневных заботах, переживать его, как жизнь и любовь. (…) Мы верим, что Бог ожидает нас в молодежи, чтобы даровать нам благодать встречи с Ним и расположить нас служить Ему в них, признав их достоинство и воспитывая в них полноту жизни.

Таким образом, воспитательный момент становится основноц возможностью нашей встречи с Богом”⁸⁷ и созерцания Его деятельности в жизни человека.

Воспитатель призван узнать Бога, Который действует в человеке, и служить Ему. Это отчасти подобно тому, что должна была делать Дева Мария, дабы в человечестве Иисуса проявилось в исторической форме божественное сознание. Дева Мария должна была сопровождать и поддерживать Его пищей, любовью, советом, уча Его языку и традициям, помочь включиться в человеческие отношения, приобщить к массе религиозных поступков и слов, хотя и не знала наверняка, чем должен был стать Ее Сын.

Между каждым подростком и тем, что приходит к нему извне, что встает в душе подростка, тем, что он открывает для себя, как императив, благодать или смысл, идет таинственный диалог. Постепенно, медленно, он полностью осознает себя, разрабатывает план жизни, вкладывая в него свои силы и свои возможности.

Воспитатель призван предложить все, что находит уместным, с надеждой переживая неизвестности будущего. Его искренне интересует растущий человек, еще не достигший устойчивого характера. В нем должен проявиться Бог и благодаря тому, что подросток еще развивается, Бог должен проявиться со все большей ясностью.

Следовательно, воспитатель, кто бы он ни был, - родитель, преподаватель, друг или аниматор, – не может не сознавать, что он причастен празднику Божьей встречи с молодежью. Он – друг жениха, он – не главное действующее лицо, а помощник и активный зритель, подобно Деве Марии на свадьбе в Кане Галилейской.

Именно в вере, когда становится видимой деятельность Божья, в надежде, ожидающей своего проявления в жизни молодежи, и в любви, предлагая себя в распоряжение подростка и жениха, развиваются чувства и мы переживаем воспитательные моменты радости, ожидания, страдания, усилия, видимой неудачи, как молитву. Мы благодарим, мы радуемся, мы жалуемся, вступаемся, желаем, призываем.

Литургия подразделяется на Kyrie, Gloria, Credo, офферторий, символические моменты, общие моменты, покаяние и славословие. Так и в литургии жизни есть моменты радости и разочарования, моменты инициативы и ожидания, моменты одиночества и общения. Есть место (двор, школа, квартал) и есть люди, которых нужно любить и с которыми следует искренне сотрудничать (община воспитателей).

Если все это переживают в свете деятельного присутствия Божьего, то оно становится молитвой – созерцанием. Это случается так же, как при общении с людьми, которые хорошо знают друг друга: чувства можно выразить в словах, поступках; посредством дара, взгляда, молчания, визита; сказав несколько слов по телефону или по факсу.

Нужно, как сказал бл. Августин, “взять в руки псалтирь добрых дел, и им воспевать хвалы Господу”.

Однако следует иметь в виду, что существует связь между позицией непрерывной молитвы и чтением молитв, между словесной молитвой и молитвой жизни, между явной молитвой и той, которая распространяется на целый день, между служением литургии и литургией жизни. И, возможно, именно в этой связи заключаются трудности; и, вместе с тем, в ней же заключается богатство салезианца и, следовательно, основной момент его духовно-апостольского формирования.

Эти два элемента, или аспекта, очень важны друг для друга и оба они важны для обеспечения стабильности и полноты посвященной жизни. Тот, кто упускает один из них, неизбежно потеряет и другой.

Человек, дающий советы и воспитывающий, должен обучаться; ему нужно специальное время, чтобы сосредоточиться. “Многие полагают, что молитва приходит сама собой, и даже и знать не желают о том, чтобы читать молитвы; но они ошибаются”⁸⁸.

Следует спокойно и постепенно приобщить человека к различным формам молитвы: словесной, мысленной, чтению, молитве в тишине, созерцанию, молитвам готовыми формулами, молитве творческой. К ним следует прибегать в различных ситуациях и в разные моменты, наполнить ими жизнь, так, чтобы молитва входила и выходила от нас многими путями и во множестве форм.

Кроме того, благодаря постоянной молитве создается привычка; определяющее значение имеет регулярность: все в нашей жизни подчиняется расписанию, имеет определенное время, и если однажды мы не можем выполнить чего-либо в привычное время, тотчас же устанавливаем другой момент. Так, например, мы едим, спим, моемся.

Общинные привычки для нас необходимы: место, время, формы, община. Я говорю “для нас”, потому, что общинный стиль охватывает все аспекты нашей жизни. У других монашествующих может быть по-другому. Но здесь нужно также личное старание. Результат и принципы этого старания различны. Каждый молится по-своему, так же, как каждый из нас по-своему говорит, ходит или смотрит. В таком ключе следует понимать большую или меньшую эмоциональность, рассеянность, предпочтение размышлять или употреблять формулы, а также периоды усталости.

Учитывая все сказанное, поскольку это необходимо, следует признать, что молитва христианина остается даром. Единственный молящийся – это Христос. Он включает нас в Свою молитву в Духе. Мы не знаем ни того, что говорить, ни того, как это сказать. Дух влагает нам в уста то, что следует просить: “Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших, ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно; но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божьей”⁸⁹.

“Нередко, - пишет один автор, - в книгах и руководствах говорится, что молитва – это некая способность, которую следует приобрести собственными усилиями, как некое знание или навык. (…) и люди теряются в сложностях, а желание молиться вновь остается неудовлетворенным”. “Господи, научи нас молиться”.

В нашей жизни нужно уметь размышление дополнить практикой, занятия – деятельностью, молчание – встречей, даже если это у нас не происходит в строго определенные моменты. Мы поступаем так в современных условиях жизни, когда мы сталкиваемся в множеством дел, обязанностей, изматывающих нас.

Приобщение молодежи к молитве.

Последний, не менее важный момент, - приобщение молодежи к молитве. Благодарение Богу, всем предлагается первый, самый общий уровень через катехизацию, усердную ежедневную молитву, служение мессы, праздники.

Молодежные группы, изучающие салезианскую молодежную духовность, могут лучше сочетать явную молитву и жертвовать собой другим в соответствии с замыслом Божьим. В группах имеются аниматоры и руководители. Они не должны быть только “заводилами”, координаторами, но, в зависимости от своего возраста и подготовки, воодушевлять человеческий и духовный опыт. Неплохо, чтобы в группах были бы возможности молиться, и даже школа молитвы.

Участие молодежи в общей молитве, исходя из удобного времени и условий, также может стать стимулом и дать им возможность молиться. Не забудем, что от них исходит жизненная мудрость посредством услышанного Слова, совместного участия, осознания нашего решительного подхода, внимания к Духу.

Дева Мария, икона нашей молитвы.

Дева Мария есть икона и образец такой молитвы; Она должна вдохновлять нас на нее: в диалоге Благовещения, в благодарном, радостном гимне Магнификат, во время пережитого Ею изумления во храме, заботы о Иисусе, следования за Ним до самого Креста.

Есть одно мгновение, в которое поведение Девы Марии предстает нам в простом и существенном величии. Явление Воплощения – это событие, по видимости малозначительное; оно происходит в малом народе, в окрестностях небольшого, неизвестного городка, не в тех местах, где могут происходить значимые события, где принимают решения, важные для людей. Вифлеем противопоставляется Риму, Иерусалиму или Вавилону. Пещера есть как бы антитеза королевского дворца, храма или богатого дома.

Так этот факт и остался бы навсегда, скрытым и незначительным. Но ангелы возвещают о нем, как о великой “новости”, пастухам, и они слушают не только рассказ о происшедшем, но и его спасительное толкование: родившийся младенец не есть просто человек, но Тот, Кого ждут, Спаситель.

Так рассказывает Лука о евангелизации. Евангелизация – это не учение о Боге и мире; она не учит религиозным или этическим истинам, а сообщает лишь о действительно происшедших событиях, подчеркивая, какое значение они имеют для человека, и какой в них заложен смысл. Свет этой вести исходит от Бога; но он открывается в фактах человеческой истории.

Здесь Лука подчеркивает, как по-разному различные персонажи знают о Воплощении и его значении, а это – ключ, посредством которого все прочие события личной и общественной жизни переживаются в вере.

Пастухи должны пойти в то место, где совершилось Воплощение, и могут лично засвидетельствовать его. Они остаются там ненадолго и слушают Деву Марию. Затем возвращаются и рассказывают о том, что им было сказано о младенце. Они не имеют личного опыта предыдущих событий, например, благовещения и девственного рождения, и даже не присутствовали при рождении Иисуса.

Слушающие пастухов люди изумляются тому, о чем они рассказывают. Они еще не выражают веры, а лишь испытывают тот первоначальный интерес, то любопытство перед чудом, в котором может зародиться вера.

“Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем”⁹⁰. Ей не нужно, как пастухам, идти туда, где совершается Воплощение. Она уже там; Она участвует в этом событии. Ей не нужно слышать от других о том, как все произошло и какое это имеет значение. Она сохраняет память о всех обетованиях, данных человечеству, как доказывает Магнификат, и понимает, что созревший в Ней Иисус пришел от Святого Духа.

Мария не удаляется с места события, увидев младенца, как пастухи. Она остается. Она не может уйти. Там, где воплощается Иисус, Она также необходима. Она еще не понимает все значение этого, и не может назвать все силы, вытекающие из Воплощения.

Значение и силы откроются в продолжение жизни Иисуса и в течение всех веков. Однако Мария сохраняет в сердце память об этом событии, оно дорого Ей, Она размышляет над ним, внимательна к нему и при случае, может переосмыслить его и обнаружить неизвестные ранее следствия.

Так размышляет Лука, и, пользуясь этим, мы также можем поразмыслить о нашей пастырской духовности.

Мы не можем быть только посетителями, туристами слова и тайны Христовой. Сравнивая позиции трех категорий людей, о которых мы говорили, бл. Августин спрашивает у христианина: На кого ты похож? На тех, кто слышит весть и лишь удивляется ей? На пастухов, приходящих в пещеру, узнают какие-то новости и уходят, чтобы возвестить о них; или на Марию, Которая постигает всю истину Христову, сохраняет ее в сердце и постоянно размышляет о ней? Удивление первых быстро проходит; информация пастухов, хотя она и продиктована верой, несовершенна и недостаточна. Лишь тот, кто созерцает и усваивает тайну Христову, может извлечь из нее новый свет и значение для разных времен и народов.

История Церкви насчитывает многих выдающихся евангелизаторов. Все они терпеливо размышляли над Словом и смиренно созерцали тайну. Те, кто углубил размышления в молитве и в изучении, выражает это в проповеди, в книгах, руководя христианской общиной и направляя души.

Возвещать приход Христа – наша профессия и цель нашего призвания. Мы должны хорошо это знать, дабы приходить к этому спокойно и неторопливо, извлекая из этого свет для нашей личной жизни, сравнивая это событие всей общиной с тем, что мы наблюдаем в нашем окружении: это и называется усваивать. Это не некая техническая операция, а действие страсти: “я родил вас во Христе”⁹¹. Мы можем сказать то же о христианском воспитании. Вспоминаются слова Дона Боско: “Я вижу, что Конгрегация терпит нужду, нужду в том, чтобы она не охладевала, развивая в себе дух благочестия и соблюдения монашеских правил”⁹².

Наше окружение призвано проявить присутствие Божье: это должно быть выше всякой иной задачи, а все остальное должно быть следствием этого.

Ожидая, что Новый Год будет богат благодатью и благом, я желаю вам возрастать в опыте молитвы, в салезианском духе, дабы, внутренне укрепленные, мы действительно могли быть “знаками и носителями Божественной любви к молодежи”⁹³. Под покровом Девы Марии, Непорочной Помощницы Христиан.

¹ См. Епархии Сан Себастьян, Бильбао, Витории, Памплоны: La oracion cristiana hoy: Tu rostro buscare, Senor. Февраль 1999

² См. например: La priere nous ouvre a Dieu et au monde, в: Le Livre de la foi; изд. Епископов Бельгии, Брюссель 1987; Our hearts were burning within us; Национальная Конференция Католических Епископов США, ноябрь 1999; Prayer, Contemplation and Holiness: The Church, Community of Christian Discipleship in its Service to Life, Итоговый документ Шестой Пленарной Ассамблеи, Манила 1995.

³ Пс 26, 1; см. Пс. 61.

⁴ уст. 93

⁵ см. Ин 14, 26; Ин 16, 13; Ин 17, 3

⁶ см. Жизненный замысел салезианцев Дона Боско. Руководство к пониманию салезианского Устава, Рим 1986, стр. 615-639.

⁷ см. Дж. Папасольи, Как угодно Богу, CNE, 1981, стр. 482 и след.

⁸ см. Устав Общества св. Франциска Сальского, 1858-1875, Переиздание под ред. Ф Мотто, LAS, Рим, 1982, стр. 182-183.

⁷ см. Дж. Папасольи, Как угодно Богу, CNE, 1981, стр. 482 и след.

⁸ см. Устав Общества св. Франциска Сальского, 1858-1875, Переиздание под ред. Ф Мотто, LAS, Рим, 1982, стр. 182-183.

⁹ см. опыт Моисея в Исх. 3

¹⁰ см. Ч. Карретто, Письма из пустыни, La Scuola Editrice, Брешия, 1964Б стр.47.

¹¹ Ин 11, 41

¹² Ин 17, 11

¹³ Ин 17, 21

¹⁴ Э. Бьянки, Слова духовности. О словаре духовной жизни. Милан, Риццоли, 1999, стр. 75-76.

¹⁵ 1Цар 3, 3-10.19

¹⁶ Ис 55, 10-11

¹⁷ Лк 10, 39

¹⁸ В отношении Слова Божьего – Духовных упражнений, см. К.М. Мартини, Слово Божье в духовных упражнениях; в: Слушаем Слово в упражнениях. Leumann, Турин, Элле Ди Чи, 1973, стр. 27-31; Ф. Росси де Гасперис, Библия и духовные упражнения, Borla, Рим, 1982.

¹⁹ См. Быт 28, 16

²⁰ Бл. Августин, Исповедь, X, 27, 38

²¹ см. Э. Бьянки, Слова, 142.

²² Мф 6, 6

²³ Иоанн Креста, Поднимаясь на гору Кармель, в: Он же, Сочинения, Генеральная Постуляция Босоногих Кармелитов, Рим, 1992, стр. 327.

²⁴ см. Иоанн Креста, Духовная песнь В, в: Он же, Сочинения, стр. 493.

²⁵ Иоанн Креста, Духовная песнь В, в: Он же, Сочинения, строфа 5, стр. 493.

²⁶ см. К. М. Мартини, Люди Духа. Размышления о дарах Святого Духа, Piemme, Казале Монферрато (AL), 1998, стр. 15. Здесь кардинал Мартини кратко вводит в курс упражнений: тема, цель, метод, позиция, принципы общения.

²⁷ См. Бьянки, Слова…, стр. 41.

²⁸ см. Евр 4, 16; 2 Кор 3, 4; Еф 3, 12

²⁹ см. Мф 6, 25-31; Мк 11, 23

³⁰ см. Ин 4, 10

³¹ Пс 26, 8

³² Пс 63, 2

³³ Исх 20, 2

³⁴ VC, 29

³⁵ Пс 118, 16

³⁶ Мф 6, 7

³⁷ Из Письма Бл. Августина Пробу, CSEL 44, 60-63

³⁸ Мф 11, 25

³⁹ см. Х Векки, Салезианская духовность. Основные темы. Турин, Элле Ди Чи, 2000, стр. 86-106.

⁴⁰ Дон Боско пишет Воспоминания об Оратории между 1873 и 1878 гг: это важнейший и, вместе с тем, очень тяжелый для него период. Салезианская Конгрегация уже стала фактом, и развивалась; в Риме должны были окончательно одобрить Устав и Правила. В августе 1872 г. был учрежден институт Дочерей Девы Марии Помощницы Христиан. Уже давно Дон Боско готовил первую экспедицию миссионеров, которая состоялась в 1875 г. В постепенном прояснении его плана Салезианского Общества мало-помалу появилась идея о салезианцах – мирянах, выразившаяся в учреждении Ассоциации Сотрудников и появлении Бюллетеня. В то же время Дону Боско пришлось пережить тяжелые испытания, вследствие постепенного непонимания его деятельности его архиепископом, которое должно было привести к мучительным моментам напряжения… Во вступлении к Воспоминаниям об Оратории Дон Боско вспоминает, что он написал их, отвечая на просьбы многих людей, особенно от “лица, наделенного высшей властью, так что я не могу медлить с выполнением его поручения”.См. Дж. Боско, Воспоминания об Оратории св. Франциска Сальского с 1815 до 1855 г.г. Введение и примечания под ред. А. Да Сильва Феррейра, Рим, 1992, I, стр. 9-10)

⁴¹ Боско Дж. Воспоминания об Оратории св. Франциска Сальского с 1815 до 1855 г. Введение и прим. под ред. А Да Сильва Феррейра, Рим 1992, I, стр. 104-105.

⁴² Лемойн Д.Б., Моральные сценки семьи в жизни Маргериты Боско, приятный и поучительный рассказ. Турин, 1886, стр. 28-30.

⁴³ Кроме А Джираудо, Духовный путь, хотелось бы упомянуть П. Брокардо, Дон Боско, “пророк святости” и новая культура, в: М. Мидали (под ред.) Духовность действия, стр. 179-206.

⁴⁴ Боско Дж. Благоразумный юноша, выполняющий свой долг… Турин 1847, ⁹.

⁴⁵ Боско Дж. Краткая биография Микеле Магоне, ученика Оратория св. Франциска Сальского, в: А. Кавилья, Изданные и неизданные произведения и письма Дона Боско, пересмотренные и опубликованные по первоначальным изданиям и сохранившимся рукописям, т. V, Турин, 1965, стр. 228-229.

⁴⁶ Боско Дж., Краткая биография отрока Микеле Магоне, ученика Оратория св. Франциска Сальского, в: А. Кавилья, Изданные и неизданные сочинения и письма Дона Боско, внось опубликованные и пересмотренные по первоначальным изданиям и сохранившимся рукописям, т. V, Турин, стр. 229.

⁴⁷ Франциск Сальский, Филотея. Введение в благочестивую жизнь. Под ред. Руджеро Бальбони, Милан, 1984, стр. 92.

⁴⁸ Франциск Сальский, Филотея. Введение в благочестивую жизнь. Под ред. Руджеро Бальбони, Милан, 1984, стр. 93.

⁴⁹ Франциск Сальский, Филотея. Введение в благочестивую жизнь. Под ред. Руджеро Бальбони, Милан, 1984, стр. 93 и след.

⁵⁰ Франциск Сальский, Филотея. Введение в благочестивую жизнь. Под ред. Руджеро Бальбони, Милан, 1984, стр. 96.

⁵¹ Франциск Сальский, Филотея. Введение в благочестивую жизнь. Под ред. Руджеро Бальбони, Милан, 1984, стр. 97.

⁵² МВ XVII, стр. 69

⁵³ МВ III, стр. 246.613

⁵⁴ см. Устав Общества св. Франциска Сальского 1858-1875, Критические пересмотренные тексты под ред. Ф. Мотто, LAS Рим, 1982, стр. 182-183.

⁵⁵ См. там же, стр. 185.

⁵⁶ Пий ХI, Речь по случаю чтения декрета о героической добродетели, 20 февраля 1927.

⁵⁷ См. Уст. 12

⁵⁸ См. Векки Х. Салезианская духовность. Разъяснение по некоторым основным темам. Некоммерческое издание, SDB IVE-IVO, Венеция – Местре, 2000, особ. Стр. 69-83.

⁵⁹ Бл. Августин, Речь 103, в: PL 38, 613.615.

⁶⁰ Л.Бориелло, Созерцание, в: Л. Бориелло и др., Словарь мистики, Читта дель Ватикано, Издательство Ватикана, 1998, 338-344. На стр. 346 имеется библиографический указатель основных трудов по проблеме действия и созерцания.

⁶¹ Евр 10, 7

⁶² Бл. Августин предупреждает: “Noli foras ire. In teipsum redi & in interiore homine habitat veritas”.

⁶³ Уст. 93

⁶⁴ РС 8

⁶⁵ Боско Дж. Биография свящ. Джузеппе Кафассо, изложенная в двух размышления по случаю похорон. Paravia, Турин, 1860, стр. 91-95. Смотри: Изданные сочинения, том XII, стр. 351 и след. В Приложении Дон Боско приводит мысли священника Джузеппе Кафассо о том, как хорошо провести день: “1. Делать все так, как сделал бы это Сам Господь наш Иисус Христос. 2. Делать наши дела так, как мы хотели бы их сделать, когда у нас спросят отчет о них на Суде Божьем. 3. Делать все так, как если бы это было последнее дело в нашей жизни. 4. Делать все так, как если бы больше ничего не нужно было делать” (там же, стр. 110.

⁶⁶ Там же

⁶⁷ Там же

⁶⁸ там же

⁶⁹ Риччери, Письмо Генерального Настоятеля салезианцам: Молитва, важнейшая проблема, ДГС 269, январь-март 1973, стр. 45.

⁷⁰ См там же, стр. 46.

⁷¹ 2 Кор 4, 5

⁷² см. СГК, 552

⁷³ Например, мы располагаем свидетельством дона Альбера: “Дон Боско любил нас по-особому, по-своему… Я чувствовал, что меня любят так, как никогда раньше не любили, и эта любовь вовсе не походила даже на сильнейшую любовь моих незабвенных родителей. Любовь Дона Боско к нам превосходила всякую иную любовь… О! Его любовь привлекала, покоряла и преобразовывала наши сердца! Иначе и быть не могло, ибо в каждом его слове и действии проявлялась святость единения с Богом, Который есть совершенная любовь. Он привлекал нас к Себе полнотой сверхъестественной любви, пылавшей в его сердце… Мы принадлежали ему, поскольку каждый из нас был уверен, что Дон Боско – поистине человек Божий, в самом глубоком, красноречивом смысле этого слова… В его святости заключалась вся тайна его привлекательности, всегда покорявшей и преобразовывавшей сердца… Его упредительная система была ничем иным, как любовью, то-есть, такой любовью к Богу, которая расширяется и объемлет все творение, особенно самых юных и неопытных”. П. Альбера, Циркулярное письмо от 18 октября 1921: Дон Боско, наш образец, Турин, Генеральная Дирекция Салезианских Центров, 1965, 373-375.

⁷⁴ Уст. 2

⁷⁵ Уст. 12

⁷⁶ Среди множества книг, посвященных пониманию, приведу некоторые недавние публикации: J.M Castillo, El discernimiento cristiano. Para una conciencia critica, Salamanсa, Sigueme, 1984; М. Коста, Слушать, оценивать, избирать в Духе. Рим, CVX, 1995; М. Руис Хурадо, Духовное познание. Теология, история, практика, Чинизелло Бальзамо, Сан Паоло, 1997; Позиция познания. Милан, Ancora, 1998; Э. Фортунато, Познание. Пути жизни для молодежи и воспитателей. Болонья, EDB, 1999.

⁷⁷ Иоанн ХХIII, Речи, послания, беседы Святого Отца Иоанна ХХIII, I, Читта дель Ватикано, Libreria Editrice Vaticana, 1960, 10.

⁷⁸ Ж. Обри: Центр салезианской духовности: апостольская любовь. Наброски по поводу салезианской духовности действия, в: Мидали (под ред.) Духовность действия. К углублению вопроса. Рим, LAS, 1977, стр. 207-228.

⁷⁹ Уст. 93

⁸⁰ Уст. 25

⁸¹ Письма флорентийским кармелиткам, Сал. Арх., 9, 3, Верс.

⁸² Positio, стр. 212

⁸³ Summarium, стр. 43, №160

⁸⁴ Summarium, стр. 179, № 731

⁸⁵ Summarium, стр. 182, № 743

⁸⁶ Пиньярте, Оссерваторе Романо, 4.12. 1997.

⁸⁷ ГК23, 94-95

⁸⁸ Гуардини, Письма о самовоспитании, стр. 91

⁸⁹ Рим 8, 26-27

⁹⁰ Лк 2, 51

⁹¹ 1 Кор 4, 15

⁹² МВ XIV, стр. 551

⁹³ Уст. 2

2. НАПРАВЛЕНИЯ И ДИРЕКТИВЫ

СТАРАТЬСЯ ОБНОВЛЯТЬ ФОРМИРОВАНИЕ:
ПЕРЕСМОТР RATIO, КОТОРОГО ПОТРЕБОВАЛ ГК24

Дон Джузеппе Николусси,

Генеральный Советник по формированию

8 декабря Генеральный Настоятель, дон Хуан Векки, обнародовал пересмотренный текст салезианского Ratio; он называется так же, как и все предыдущие издания – Формирование салезианцев Дона Боско. В то же время было обнародовано третье издание Критериев и норм познания салезианского призвания. Принятие.

Нужно, чтобы о Ratio позаботилась вся Конгрегация, думая о призвании каждого своего члена. Как утверждает Генеральный Настоятель, Ratio “конкретным образом свидетельствует о любви к салезианскому призванию и о тех, кто чувствуют, что они призваны переживать его в Церкви. В нем проявляется ответственность всей Конгрегации, старающейся открыть и принять дар Божий и содействовать тому, чтобы он радостно и верно воплощался”¹.

Ratio

Ratio в основном опирается на Устав: в нем оно черпает видение посвященной жизни, облик салезианца, критерии и нормы формирования.

В апостольском увещании Посвященная жизнь и в Общих правилах выражены цель и общий вид Ratio.

В Посвященной жизни написано: “Ratio удовлетворяет сегодня поистине безотлагательную потребность: с одной стороны, он указывает, каким образом передать дух института, дабы новые поколения могли полностью переживать этот дух, несмотря на различие культур и географического положения; с другой стороны, он показывает посвященным лицам пути, как можно переживать тот же дух на различных стадиях жизни, постепенно приходя к полному расцвету веры в Иисусе Христе”².

И в наших Правилах таким образом говорится о содержании и основном тоне этого “практического руководства на мировом уровне” по салезианскому формированию: “В Ratio излагается и органично, с соблюдением педагогической методологии, развивается совокупность принципов и норм формирования, которые описываются в Уставе,Общих Правилах, а также в иных документах Церкви и Конгрегации”³.

Причины и цель пересмотра

Какие причины заставили ГК24 потребовать пересмотреть Ratio 1985, хотя он признал, что Ratio составлен по правильным принципам и его критерии и директивы также правильны? В декрете об обнародовании Генеральный Настоятель кратко говорит об этом:

“Капитул

— учел церковные направления относительно посвященной жизни и о служении священника, появившиеся после опубликования предыдущего издания; в частности, апостольские увещания Vita Consecrata и Pastores Dabo Vobis,

— а также трудности евангелизации и инкультурирования, сильно влияющие на призвание, развивающееся на мировом уровне в различных контекстах,

— новые акценты опыта салезианского призвания, которые подчеркивались на последних Генеральных Капитулах,

— и необходимость дать соответствующий ответ на сегодняшние требования и проблемы формирования”.

Безусловно, с 1985 года и до сегодняшнего дня в Конгрегации сильно изменилась ситуация с призваниями и формированием; достаточно, например, вспомнить о том, какое развитие произошло в Африке и в некоторых местах Азии и Океании; о том, как изменились условия в Восточной и в Западной Европе. Новая проблематика характеризует салезианскую монашескую жизнь и опыт; новые трудности требуют ответа от харизмы Конгрегации; новые требования касаются каждого плана посвященной жизни и пастырской миссии.

Указанные причины и иные соображения заставили участников Генерального Капитула счесть, что обновление практики формирования имеет стратегическое значение; потребовать большей рабочей увязки с существующими направлениями и с этой точки зрения пересмотреть Ratio. Ясно, что пересмотр Ratio потребовался в связи с обновлением практики формирования, для того, чтобы повысить качество формирования и салезианский опыт призваний, а не просто, как совершенствование учебника по формированию.

Пересмотр

При выполнении пересмотра были учтены намерения и указания ГК24, которые впоследствии уточнили Генеральный Настоятель и его Совет, а также были внимательно рассмотрены критические замечания и предложения как областей, получивших такое задание, так и экспертов.

Текст Ratio в основном сохранил преемственность с предшествующим изданием (в этом смысле нас направлял сам термин “пересмотр”), преемственность в постановке задач и в структуре, преемственность основных критериев и стиля.

Текст подразделяется на две части, за которыми следуют четыре приложения.

Первая часть – Общие вопросы салезианского формирования – касается основных элементов салезианского формирования, и разделена на четыре главы: опорные точки формирования и, в частности, сущность салезианского призвания, какими ценностями и позициями следует руководствоваться, и какие методологические направления следует выбрать.

В восьми главах второй части – Путь формирования салезианца – указаны основные моменты опыта формирования,рассматриваемые с точки зрения непрерывого формирования.

Приложения относятся к областному директорию, областному плану формирования и к учебе. В четвертос приложении дан список салезианских документов и документов Церкви, касающихся формирования.

В каждой главе имеется раздел под заглавием: Направления и нормы практики формирования. В нем даются некоторые указания и нормативные или направляющие элементы, важные для деятельности формирования.

Можно прибавить в качестве приложения к тому, что указывается в Ratio по поводу познания призвания и сопровождения при формировании брошюру Критерии и нормы познания салезианского призвания. Принятие.

Некоторые аспекты, которые следует подчеркнуть

Я не ставлю себе задачу в этих нескольких строках подчеркнуть характерные элементы осуществленного пересмотра, потому, что некоторые из них касаются не отдельных пунктов, а пронизывают весь документ. Тот, кто хорошо знает текст предыдущего документа, может легко заметить их.

При поверхностном знакомстве бросаются в глаза некоторые изменения в структуре, например: упрощение начальной части и иное построение четвертой главы, где речь идет о методологических направлениях; выбор четырех аспектов формирования – человеческого, духовного, интеллектуального и воспитательно-пастырского, как схемы представления опыта формирования вна его отдельных стадиях; более стройное сочетание интеллектуального формирования с другими областями; упор на новициат и подготовку к принесению вечного обета в динамике салезианского пути формирования; больший объем педагогических и методологических указаний.

Среди аспектов, получивших особое развитие, можно указать: критерий харихматической сущности и качества призвания и центральное значение апостольского посвящения; персонализация и инкультурирование опыта формирования; перспектива непрерывного формирования, участие в духе и миссии мирян и совместное формирование; роль салезианца в новой рабочей модели; важность истинно формативной позиции в каждом собрате и в лицах, ведущих формирование, а также важность воодушевления, которое бы соответствовало оргшаническому единому плану; размеры общин и коллективов, ответственность каждой области, которая должна проявляться в реальной способности размышления, проверки и предложения, и необходимость решительного сотрудничества между областями.

Предложение и ответственность: принять Ratio и воплотить его в обновленной практике формирования.

Пересмотр Ratio должен стать знаком, стимулом и требованием обновить и последовательно проводить практику формирования.

Конгрегация вручает документ всем салезианцам. Собратья, проходящие формирование, найдут в нем мотивированное и конкретное предложение по поводу того, как отождествить себя со своим призванием.

Документ особенно поручается областям и “обращен непосредственно к областномы настоятелю и его Совету, к директорам общин, к областному делегату и областной комиссии по формированию, к лицам, проводящим формирование и всем тем, кто занимается воодушелением призваний и начальным и непрерывным формированием”⁴. Их задача – знать его, знакомить с ним и приспособить его к существующим в области реальным условиям, добившись того, чтобы этот документ стал необходимым для всех пособием. В процессе пересмотра некоторые области констатировали тот факт, что предыдущий документ Ratio был мало известен и мало применялся.

Области занимаются формированием, и многие из них действительно весьма серьезно относятся к этому вопросу. Публикация Ratio и брошюры Критерии и нормы познания салезианского призвания должна стать для всех началом процесса внимательного и ответственного сравнения существующей в области ситуации по формированию и предложением и направлениями Конгрегации и соответствующего решительного изменения политики и практики области в этой области, имеющей первостепенное значение. Этот процесс, в который должны по-разному включиться все собратья, может также вылиться в пересмотр областного директория – раздела по формированию; областного плана по формированию, форм межобластного сотруднчества и совместной ответственности.

В качестве первого шага в процессе вручения и принятия документа, Дикастер по формированию, в согласии с областными советниками, проведет в течение 2001 года встречи областных настоятелей, областных делегатов,членов областных комиссий по формированию и лиц, проводящих формирование. Будут также предприняты другие инициативы на различных уровнях и в различных формах.

“Необходимы не новые формулировки, - заявил Генеральный Настоятель в конце ГК24, говоря о формировании, - нужно пересмотреть всю систему формирования”⁵, то-есть, добиться большей рабочей последовательности с уже существующими направлениями.

“Принимая дух и намерения, воодушевляющие Ratio, область, как община,ответственная за инкультурирование харизмы, должна создать на уровне области способствующие формированию обстановку и мировоззрение, и такое служение воодушевления и управления, чтобы в нем действительно уделялась первостепенная важность заботе о призваниях”⁶.

“Формирование, утверждается на ГК24, - ставит своей целью помочь людям переживать сегодня опыт своей жизни с радостью зрелости, проводить воспитательную миссию с профессиональной компетентностью, статьвоспитателями-пастырями и солидарно воодушевлять многочисленные апостольские силы”⁷. Для того, чтобы достигнуть эту цель, Капитул и потребовал пересмотреть Ratio ради истинного, верного и творческого опыта призваний.

⁴ FSDB 17

⁵ ГК24, 245

⁶ FSDB 18

⁷ ГК24, 138